Китайские и японские иероглифы всегда несут смысловую нагрузку, отражая индивидуальный смысл и предназначение. Жители этих стран Азии наделяют каждый такой символ особой энергией, чтобы получить желаемый результат и осуществить собственные мечты.
Важным иероглифом в японской и китайской письменности является «сила», имеющий огромное значение для жителей КНР и Японии. Эти символы в обеих странах считаются благоприятными и счастливыми, но использовать данный знак нужно аккуратно, чтобы не нарушить энергетический баланс.
Китайский иероглиф сила
Считается талисманом, способным наполнить человека мудростью, жизненной энергией и силой. Также он улучшает физическое и душевное состояние, дарит чувство мощи и неограниченных возможностей, уверенность в себе. Благодаря близкому расположению иероглифа «сила» у человека будут постоянно расти амбиции и желания, рождаться новые идеи, творческий потенциал резко пойдет вверх.
Особое влияние оказывает данный иероглиф на спортсменов, творческие личности, бизнесменов, заряжая их энергией победы. Всегда помогает при заключении сделок, на встречах, творческих конкурсах, соревнованиях.
Иероглиф надо размещать так, чтобы он всегда был с человеком и на виду. Лучше всего повестить его в зонах славы (юг), богатства (юго-восток) и карьеры (север).
Используется в таких значениях, как:
- Энергия или сила энергия 能源动力.
- Воздействовать на что-то, применять силу 他施加力到它.
- Способность, в том числе способность к музыке 在音乐的能力.
- Насилие в семье 家庭暴力.
- Усердная учеба 努力学习.
Пиктограмма подходит для жителей больших городов, которые ведут активный образ жизни и устают от городского шума. Им постоянно надо восстанавливать энергию, чтобы наполнять свой организм здоровьем и силой, помогать расправлять крылья, расти на карьере, стабилизировать жизненные процессы, строить и реализовывать планы.
Не стоит совмещать с другими иероглифами, чтобы не принести вред себе, своим близким, желаниям и идеям.
Описание
Состоит из одного иероглифа, который состоит из двух маленьких черточек. Этот иероглиф размещен в словаре под № 19.
Обозначается 力 и может использоваться в составе различных фраз, в сложных иероглифах и может выступать, как отдельная графема. Размещают в разных частях сложных конструкций.
Правила написания
Иероглиф 力 – это пиктограмма, которая изображает человека в наклоне вниз. Так он поднимает предмет с помощью мускульной силы. Вертикальная черта 丿- это значение руки, крючок, который закруглен вниз словно кисть.
Иногда пиктограмму трактуют, как плуг, т.е., тяжелый инструмент, для пользования которым нужна физическая сила. Земледелие всегда играло и продолжает играть важную роль в жизни китайцев, поэтому они и изобрели специальный знак для обозначения плуга и физической силы.
Как читается
Надо произносить тоном № 4. Читается, как «ли».
Какие иероглифы выбрать для тату?
Благодаря такому искусству, как каллиграфия, в виде восточного знака можно вывести любое имя. Если вы выбираете для тату китайские иероглифы, имена – хорошая идея. Однако будьте внимательны и доверьте перевод своего имени только проверенному мастеру, разбирающемуся во всех тонкостях китайского языка. Иначе есть риск набить на теле что-то, что вообще не имеет адекватного перевода.
Также в тату-салонах пользуются спросом символы, обозначающие мировоззрение и образ жизни:
- Вечность.
- Карма.
- Вечное странствие.
- Пустота.
Это мистические знаки, откладывающие отпечаток на жизнь человека. Они символизируют путь человека, его развитие.
Желающим выбрать менее загадочный вариант идеально подойдут иероглифы, обозначающие животных.
Причем можно выбрать как реальных, так и мифических персонажей:
- Лошадь – символ верности, трудолюбия, грации и оптимизма.
- Змея – олицетворение женственности, красоты и вечного обновления.
- Зеленый дракон и белый тигр – служат защитой от врагов, наполняют энергией и способствуют успеху в делах и материальному благополучию.
- Крыса – знак достатка и благополучия.
- Дракон – покровитель в семейных и финансовых делах, символизирует силу и власть.
Для тату нужна идея ее воплощения, и не каждый человек имеет конкретное представление о своей будущей наколке. А подбор эскиза японского иероглифа нужно выполнять еще внимательнее, так как это не произвольное сочетание линий, а символ с большой смысловой нагрузкой.
Японский иероглиф сила
По принятой версии, иероглифы завезли в Японию буддийские монахи. Китайская письменность успешно ассимилировалась на островах, поскольку японцы не имели своего письма на тот момент. Потом появились собственные японские иероглифы, основой для которых стали китайские пиктограммы. Знак «сила» в китайском и японском языка идентичные, отличается только написанием.
Примеры использования в прямом смысле:
- Физическая сила – 体力 (на кандзи – tairyoku).
- Рикша – 人力車 (jinrikishya).
- сила, мощь – 強力 (kyou:ryoku).
В других значениях:
- Старания или усилия – 努力 (doryoku).
- Способность и умение – 能力 (no:ryoku).
- Сотрудничество – 協力 (kyou:ryoku).
Описание
Первая часть обозначает дух, настроение и расположение духа, душу. Вторая часть – трактуется, как мощь, сила, как физическая, так и духовная, моральная. Поэтому пиктограмма еще переводится, как «сила духа».
Правила написания
Пиктограмма 刀 (chikara) пишется двумя черточками, которые можно встретить в других японских словах. Кандзи «сила» можно написать и как ryoku, riki.
Особенности нанесения татуировок в виде иероглифов
Изобилие. Китайские тату-иероглифы, которые помогают что-то привлечь либо уберечь от чего-то, необычайно популярны. А иероглиф, означающий изобилие, бьет все рекорды. Даже у китайцев богатство является одним из главных пожеланий на праздники.
Состоит иероглиф из таких частей, как «дом», «рот» и «поле». То есть пристанище, пища и источник добывания пищи. Базовые потребности и являются в понимании китайцев изобилием.
Иероглиф, иллюстрирующий богатство, отлично подходит для тату
Будда. Чрезвычайно сильная персона в китайской культуре и, следовательно, мощный оберег. Любопытна его трактовка – Будда состоит из элемента «человек» и частицы «не». То есть подчеркивается божественное происхождение. Считается, что талисман помогает самосовершенствоваться, найти просветление.
Предлагаем ознакомиться: Медитации «Открытие потока любви» Клауса Джоула: техника посылания любви и другие практики от автора || Посылание любви по клаусу джоулу
Иероглиф-тату в виде Будды
Долголетие. Одно из важнейших пожеланий у китайцев. Интересно, что произошел это иероглиф от слова «поле». Затем был добавлен значок «пожилой». Восточный народ был уверен, что занятие ручным трудом и питание натуральной пищей – залог долгих лет жизни.
Талисман-тату, означающий долголетие
Удача. Этот иероглиф состоит из значков «мудрец» и «речь». Иными словами, удача – это не просто фатализм, везение. Это – работа над собой. И умение прислушаться к мудрецам, стремление следовать их советам.
Иероглиф-тату, означающий удачу
Бык. Китайские тату-иероглифы, символизирующие зодиакальный год рождения, пользуются спросом. Помимо этого, они символичны и сами по себе. Так, бык является самым настоящим воплощением мужественности.
Иероглиф быка для тату
Дракон. Около 6000 лет почитают китайцы это мифическое существо. Согласно поверьям, этот знак дарит своим владельцам возможности выходить из сложных ситуаций, мудрость.
Иероглиф-тату дракон
Змея. Она также мудра. Также символизирует перерождение – не зря змейка является врачебной эмблемой. Подходит любознательным натурам.
Иероглиф-тату змея
Кабан. Иероглиф для прирожденных вожаков. Они отважны, умеют увлечь за собой. Также кабанчик ассоциируется с плодовитостью.
Иероглиф-тату свинья
Кролик. Символ одновременно и невинности, и сексуальности. Китайцы уверяют, что этот астрологический знак является самым счастливым из всех знаков.
Иероглиф-тату в виде кролика
Крыса.Юркое, быстрое и проворное животное, которое передает родившемуся под этим знаком человеку свои качества. Иероглиф прекрасно поможет предпринимателям, подарив им небывалое чутье.
Тату-иероглиф с обозначением крысы
Лошадь. Иероглиф поможет развить интеллект, поможет по максимуму использовать свой ум. Считается, что человек с таким талисманом быстрее принимает верные решения.
Тату для иероглифа в виде лошади
Овца. Это животное дарит самые приятные эмоции, причем всегда. Иероглиф помогает своему хозяину также стать источником положительных эмоций. Носители тату незлобивы, искренни.
Иероглиф для тату в виде овцы
Обезьяна. Иероглиф наделяет прекрасным чувством юмора, сообразительностью, организованностью. Человек благодаря такому талисману укрепляет память.
Иероглиф-тату обезьяна
Петух. Символ возрождения, солнца. Иероглиф также указывает на то, что человек способен начинать что-то новое. Считается предвестником успехов, полезных свершений.
Иероглиф-тату петух
Собака. Один из наиболее популярных иероглифов. Ассоциируется с верностью, способностью оказать защиту другим людям. Также тату защищает и своего хозяина.
Иероглиф-тату собака
Тигр. Китайцы обожают этот символ. Это настоящая эмблема воина – человека свирепого, но готового броситься на выручку. Иероглиф помогает своему владельцу стремительно двигаться по жизни.
Иероглиф-тату тигр
Китайский язык – один из наиболее древних в мире. Образцы его письменности датируются еще IV веком до нашей эры! Неудивительно поэтому, что запечатлеть что-нибудь на этом языке мечтает огромное количество поклонников тату. Надеемся, что и наши примеры кого-нибудь вдохновят.
Ключевой момент перед нанесением на тело иероглифа – внимательно изучить его значение и сочетание с другими знаками. Неверное использование символа может привести к его противоположному смыслу или оставить владельца татуировки с глупой или неприличной надписью.
Поэтому до обращения к мастеру нужно подробно рассмотреть желаемый рисунок и уточнить его содержание в специальной литературе или у людей, знающих японскую каллиграфию. Не следует перекладывать всю ответственность за концепцию такой татуировки на татуировщика.
История возникновения
Ученые и историки до сих пор предлагают различные версии возникновения иероглифов. Большинство склоняется к тому, что первые символы появились еще в эпоху Инь. Китайская письменность уникальна и жители Китая с гордостью сообщают о том, что иероглифы отражают единство неба и человека.
Письменность развивалась в ходе постепенной цивилизации общества. Иероглиф лежал в основе такой разновидности китайского искусства как каллиграфия. Каждый творец писал иероглиф по четким требованиям, но толщина линий, завитки были уникальными. Иероглифы в Китае всегда ценились как произведения искусства, а зажиточные семьи собирали целые коллекции таких картинок. Символы размещали в рамках, ставили на столах, вешали на стенах. Учение фен шуй подробно раскрывает, что значат картинки. Чаще они выполняются черным цветом.
Большинство слов состоит из нескольких иероглифов. И, кроме классической письменности, имеется еще и упрощенный вариант, в котором символы имеют намного меньше элементов.
Особенности китайских символов
Ханьцзы — самая загадочная и удивительная форма письменности. Каждый иероглиф имеет свою историю происхождения, мистическую составляющую. Написание (рисование) знака строго ограничено правилами, традициями, элементы изображения прописываются по часовой стрелке, первыми рисуются крупные горизонтальные составляющие.
Красивое китайское письмо (каллиграфия) — искусство, вызывающее вдохновение, эмоциональный подъём, приводящее внутренние энергии к равновесию.
Графический символ, прописанный мастером, рассматривается не только произведением искусства, но и магическим артефактом.
Сила на китайском
Каждый знак содержит жизненный ресурс, смысл, судьбоносную роль. Мазки толстой кистью по пергаменту переполнены энергетикой помогающей во всех областях жизни.
Прототипом «сильного» иероглифа послужил плуг. Некоторые источники трактуют динамичный образ как «мощную руку».
В словарях символ числится под номером девятнадцать. Совместно с базовой семантикой иероглиф подразумевает:
Графический символ служит талисманом
Фетиши приносящие счастье, достаток, здоровье, гармонию — совершенно обособленный мир. Эксперты не рекомендуют использовать знаки с различной трактовкой: такие символы могут усилить природные кондиции, но могут и ослабить некоторые из них. Необходимы абсолютная уверенность, понимание, чёткая осознанность взаимодействия с пентаграммой. Важны тончайшие нюансы, трактовки.
Житель современного мегаполиса, предпочитающий активный образ жизни, нуждающийся в жизненной энергии, динамике может выбрать знак «Сила» в качестве оберега. Китайская мистическая традиция считает «образ Силы» аккумулятором физического здоровья, стабилизатором, бустером характера. Сторонники «Силы» — уверенные в себе личности, полные планов, идей, желаний.
«Сила» идеален для спортсменов, коммерсантов, финансистов и людей творческих специальностей. Магическая несущая знака напитывает владельца, «расправляет крылья», стимулирует, поддерживает, ведёт к новым вершинам.
Размещать «сильный фетиш» нужно в доступном месте, на виду. Лучше всего оберег функционирует в фэн шуй дислокациях карьерного роста, достатка и успеха (север, юго-восток).
Лого «Сила» в японском языке
Общепризнанная теория гласит: китайские тексты завезли в Японию буддийские монахи. Япония в тот период не имела своей письменности и удачно ассимилировала ханьцзы.
Изначально кандзи с ханьцзы были зеркально подобны: графические символы Поднебесной империи использовались для записи текста Страны Восходящего солнца. Сегодня между ханьцзы и кандзи имеются различия: некоторые новые знаки родились в самой Японии, некоторые изменили значение.
Базовые знаки неизменны, одинаковы для двух азиатских стран.
Японский иероглиф «Сила» абсолютно идентичен китайскому. На японском пиктограмма читается как «тикара».
Кобзев А.И. Добро и зло в китайской культуре
В китайском языке понятия добра и зла выражает антонимичная пара иероглифов «шань» [2] — «э/у», тесно связанная с парой «и» [1] — «ли [3]» («долг/справедливость» — «польза/выгода») и представляющая два более широких круга значений: «счастье, удача, красота, умелость, полезность, искусность, доброта, добродетель, одобрение» (санскр. садху, бхадра, кушала) и «несчастье, безобразность, уродство, вредность, порча, порочность, чрезмерность, ненависть» (санскр. агха).
Этимологически первичный элемент иероглифа «шань» [2] — изображение бараньей головы, символизирующей барана как ценнейший продукт — пищевой деликатес и жертвенный дар. Отсюда однокоренные слова «еда» (шань [4]) и «жертвоприношение, доброе предзнаменование» (сян [6]). Расширение семантики «шань» [2] как обозначения лучшей пищи, ниспосылаемой свыше и жертвуемой высшим силам, путем включения все более абстрактных и нематериальных видов добра привело к появлению в его графеме дополнительного элемента (дублированного или одиночного), содержащего изображение рта и интерпретируемого как «лютня» или «речь».
В первом толково-этимологическом словаре Сюй Шэня «Шо вэнь цзе цзы» («Изъяснение знаков и анализ иероглифов», ок. 100 н. э.) «шань» [2] определен мантическим, используемым в «Чжоу и», термином «цзи» [9] («счастье, удача») и поставлен в общий синонимический ряд с иероглифами «и» [1] («должная справедливость») и «мэй» («красота»), также производными от этимона «ян» [2] («баран») и охватывающими две другие главнейшие ценностно-нормативные сферы — деонтологическую и эстетическую. Подобное «единство смысла» всех основных аспектов общественно-божественного «вкуса» подтверждается идущей издревле полисемантичностью «шань» [2], далеко выходящей за этические пределы доброго и проникающей в более широкую деонтологическую область должного и справедливого со значением «правильность» (ср. «Мо-цзы», гл. 27: «Должная справедливость — это доброе управление»), в эстетическую область со значением «красота» (ср. «добрый молодец», греч. «калокагатия» — «прекраснохорошее» и «Мо-цзы», гл. 39: «Служение добру обусловливает красоту») и в область прагматических ценностей со значением «умелость» (ср. «добрый мастер» и «Лунь юй», XV, 10: «Мастер, желающий быть добрым/умелым в своем деле (ши [3]), должен сначала заострить/сделать полезным (ли [3]) свое орудие ( [2])») или «практическая эффективность», приносящая успех и богатство (ср. «добро» как «имущество» и «Лунь юй», ХХ, 1: «Добрые люди — богаты»).
В открывающем «Четверокнижие» («Сы шу») каноне «Да сюэ» («Великое учение» II, 10.23) отражена семантическая диалектика «шань» [2] как соотносимого с пользой/выгодой ограниченного добра, присущего антагонисту благородного мужа (цзюнь цзы) — ничтожному человеку (сяо жэнь) и выступающего в качестве его умелости/искусности (по определению Чжу Си — способности-хуй [1]), в государственном масштабе менее полезной/выгодной, чем должная справедли вость. На аналогичной двузначности построен и мировоззренчески противоположный афоризм даосского канона «Дао дэ цзин» («Канон Пути и благодати», чжан 27): «Умеющий (шань [2]) двигаться не имеет колеи и следов, умеющий говорить не имеет изъянов и ошибок, умеющий считать не пользуется счетными палочками, умеющий закрывать не имеет замка, а открыть невозможно, умеющий связывать не имеет пут, а развязать невозможно. Таким образом, совершенномудрый человек постоянно умеет (шань [2]) спасать людей, поэтому нет брошенных людей, постоянно умеет спасать вещи, поэтому нет брошенных вещей. Это называется прирожденной просветленностью. Поэтому добрый (шань [2]) человек — наставник для недоброго, а недобрый — материал (цзы [5]) для доброго».
Эта лингвистическая реальность освящена философским толкованием «шань» [2] как универсальной (а не только этической) нормативно-оценочной и вместе с тем онтологической категории. В максимально наглядном космологическом аспекте «шань» [2] — атрибут главной планеты, Юпитера, именуемого Шань-син — «Звездой добра/счастья/удачи». Будучи воплощением божества времени Тай-суй, китайский Юпитер (Суй-син) символизировал урожай (прямая связь с продовольственной этимологией «шань» [2]), сельскохозяйственный год, течение лет и начало пятеричного цикла в качестве звезды элемента Дерева (Му-син), соответствующего востоку и первой позиции в порядке взаимопорождения (сян шэн) «пяти элементов» (у син).
В философской части главного канона китайской литературы «Чжоу и» содержится самое общее классическое описание законов мироздания: «Одна инь, один ян (см. Инь — ян ) — это называется Путем-дао. Продолжение этого есть добро. Оформление этого есть [индивидуальная] природа (син [1])» («Си цы чжуань», I, 4/5). Разъясняя его, патриарх неоконфуцианства Чжу Си различил онтологический и антропологический аспекты добра: «В плане Неба (тянь) и Земли добро — предшествующее, а [индивидуальная] природа — последующее… в человеческом плане природа — предшествующее, а добро — последующее» («Чжу-цзы юй лэй», цз. 1). Основоположник критического неоконфуцианства (пу-сюэ, хань-сюэ) и автор обобщающего трактата «Юань шань» («Обращение к началу добра») Дай Чжэн назвал добро «великими весами Поднебесной», состоящими из гуманности (жэнь [2]), благопристойности ( [2], должной справедливости и предполагающими «знание постоянства [принципов- [1]], воплощение благонадежности (синь [2]) относительно [благодати- [1]], достижение покорности [Небу]» (там же, цз. 1), а также определил «добро» еще одним набором терминов из «Чжоу и» (гуа-гекс. № 1, «Вэнь янь чжуань») — «чистое и рафинированное, срединное (чжун [1]) и правильное (чжэн [1])», уточнив, что «добро каждого дела означает его согласованность с Небом» («Мэн-цзы цзы и шу чжэн», цз. 3), т.е. гармонию с природно-божественным универсумом.
Эта философская интерпретация «шань» [2] получила также филологическую апробацию. Уже в словаре Лю Си «Ши мин» («Толкование имен»), появившемся через столетие после «Шо вэнь цзе цзы», т.е. ок. 200, «шань» [2] с аллюзией на «Чжоу и» («Шо гуа чжуань», § 1) определяется как «исчерпывающее раскрытие принципов вещей ( [3])».
Заданная в «Чжоу и» взаимосвязь категорий «шань» [2] и «син» [1] аналогична взаимосвязи Пути-дао и благодати: Путь-дао несет добро как атрибут, сопричастный своему модусу — благодати, которая является «завершением» (дуань — «Ли цзи», гл. 17/19) индивидуальной природы. Поэтому «добрый достигает [небесного предопределения (мин [1])], а недобрый утрачивает его» («Да сюэ», II.10.11).
Данная мировоззренческая конструкция обусловила многовековой процесс обсуждения одной из центральных проблем китайской философии — доброй или злой природы человека, у истоков которого стояли крупнейшие последователи Конфуция — Мэн-цзы и Сюнь-цзы. В социально-полит. сфере конфуцианство из доброй природы человека выводило приоритет благопристойности в управлении людьми, основанном на благодати (дэ [1]), а легизм (фа цзя) из злой его природы — противоположный приоритет закона ( [1]) в управлении, основанном на наказаниях и наградах.
Антонимичность «шань» [2] и «э/у» явлена в формулах древнейших канонов: «Поощряй добро и осуждай зло» («Шу цзин», гл. 44/52; «Ли цзи», гл. 30/33); «Благородный муж противостоит злу и способствует добру, покорен Небу и счастлив предопределением» («Чжоу и», гуа-гекс. № 14, «Да сян чжуань»), и прямо кодифицирована в расширенной редакции основополагающего словаря рифм «Це юнь» («[Транскрипционные] разрезания и рифмы», 601 г.) – «Гуа нюнь» («Расширенные [транскрипционные] разрезания и рифмы», 1008 г.): «Зло – это не добро».
«Э/у» этимологически восходит к сочетанию знаков «я» [1] (пиктограмма креста со значением «квадрат, захолустье, пара») и «синь» [1] («сердце, мысль»), видимо, изначально выражавшему идею либо ненавистного зла, приходящего снаружи, извне или из захолустья квадратно структурированного мира, государства, города и жилища, либо злостности двоемыслия, двоедушия, двоесердия.
В классических текстах иероглиф «э/у» стал совмещать понятия внутреннего, духовного, этического зла и внешнего, материального, эстетического уродства, выступая стандартным антонимом не только «добра», но и «красоты». Последний, девятый, раздел (чоу [2]) нумерологического (сяншучжи-сюэ) канона «Хун фань» («Величественный образец» — гл. 24/32 «Шу цзина») посвящен пяти видам «счастья» (фу [8]) и шести видам несчастливых «крайностей» (цзи [2], см. Тай цзи), пятая из которых — физическое «уродство» (э/у). Присущее также «э/у» значение «очень, сильно, лихо, чересчур» свидетельствует о хорошо известной и другим культурам связи идей зла и чрезмерности. Соответственно в «Шо вэнь цзе цзы» он определен как «перебор, чрезмерность, нарушение» (го [3]).
Четко различая «добро» и «красоту» («Лунь юй», III, 25), Конфуций на основе оппозиции «мэй» — «э/у» противопоставил «пяти красотам/ добродетелям» (у мэй) в поведении правителя «четыре зла/безобразия» (сы э): «Не уча, казнить — это называется жестокостью; не внимательно оценивать результаты — это называется грубостью; медлить с указаниями и добиваться своевременности — это называется вредностью; как будто быть расположенным к людям, но в обращении вызывать сожаления — это называется чинушеством» («Лунь юй», ХХ, 2).
Аналогичным образом его мировоззренческий антагонист Лао-цзы не только оперировал «шань [2]» и «э/у» как антиномичными, буквально «взаиморасходящимися» (сян цюй) категориями («Дао дэ цзин», чжан 20), но и в едином пассаже противопоставлял «э/у» не «шань [2]», а «мэй»: «Когда в Поднебесной все осознают красивое красивым, [появляется и] безобразное; когда все осознают доброе добрым, [появляется и] недоброе» («Дао дэ цзин», чжан 2).
С негативным значением «зло/безобразное» иероглиф «э/у» в чтении «у» совмещает позитивное значение «ненависть», по которому он антонимичен «шань» [2] со значением «одобрение». Конфуций считал ненависть одним из фундаментальных атрибутов гуманности: «Только гуманный способен любить и ненавидеть людей» («Лунь юй», IV, 3).
Мэн-цзы неотъемлемо присущие человеку гуманность и должную справедливость определил соответственно как «соболезнующее и сострадаю¬щее сердце» и «стыдящееся и ненавидящее сердце» («Мэн-цзы», II А, 6, VI А, 6). Чжу Си связал этот тезис с понятием добра: «Соболезнование и сострадание — это добро гуманности. Стыд и ненависть — это добро должной справедливости» («Чжу-цзы юй лэй», цз. 1). В «Да сюэ» (II, 6.1) оба значения «э/у» соединены в формуле «ненависти к злой вони» как образе непроизвольного чувственно-интуитивного побуждения, которому должно следовать, чтобы «сделать искренними свои помыслы» и в ходе социально значимого самосовершенствования осуществить «Путь-дао великого учения», состоящий, в частности, в «остановке на совершенном добре». Поэтому неправильное отношение к недоброму (бу шань) здесь квалифицируется как нарушение (го [3]), т.е. зло, а перевертывание добра и зла в форме перевертывания любви (хао) и ненависти — как полная противоестественность: «Видеть недоброе, но не быть способным устранить [его] или устранить, но не быть способным удалить — это нарушение. Лю¬бить ненавидимое людьми и ненавидеть любимое ими — это называется перетряхиванием человеческой природы» («Да сюэ», II, 10.16–17).
Чжу Си придал «совершенному добру» (чжи шань) высший онтологи¬ческий статус: «Великий предел (тай цзи) — это только [соответствующий] Пути-дао принцип предельно хорошего и совершенно доброго» («Чжу-цзы юй лэй», цз. 94), а другой столп неоконфуцианства Ван Ян-мин стал его трактовать как превосходящую добро и зло характеристику изначальной человеческой природы и «благосмысленной» (лян чжи) сущности сердца. Вопреки противоположной идейной направленности Лао-цзы сходным образом сближал «высшее добро» (шан шань) с Путем-дао, диалектически погружая в него как в воду, с которой оно сравнивается, и доброе, и полезное/выгодное, и ненавидимое («э/у» в чтении «у») людьми («Дао дэ цзин», чжан 8).
В конфуцианстве, даосизме, буддизме и народной религии термин «шань» [2] сблизился с понятием благодати, исходящей свыше и делающей людей добродетельными. Уже в древнейшей канонической литературе термины «шань [1]» и «дэ [1]» использованы как взаимоопределяющие: «Благодать — это доброе управление» («Шу цзин», гл. 3); «Прежние цари (ван [1])… были добры, благодаря чему действия (син [3], см. Чжи — син) символизировали (сян [1]) благодать» («Ли цзи», гл. 17/19); «Сын Неба/ император, обладая добром, возводил его к небесной благодати» («Ли цзи», гл. 21/24). В значении «добродетель» категория «дэ [1]» была подобна греч. «арете». В таком же сужающем их общий онтологический смысл сочетании с «дао» («Путь») она трансформировалась из недифференцирующего обозначения физических (напр., рост, сила или красота) и нравственных добродетелей в современный термин «мораль» (дао-дэ).
Конкретизирующие наборы добродетелей формировались в координации с основными нумерологическими (сян шу чжи сюэ, см. т. 1) числами: высшая и единая, соответствующая Пути-дао, Небу и Великому пределу, — благодать/ добродетель, искренность/подлинность (чэн [1]) или гуманность; двоица, соответствующая силам инь–ян, — верность (чжун [2]) и взаимность (шу), т.е. приверженность «золотому правилу» морали (см. Чжун шу), или уравновешенность/срединность (чжун [1]) и гармоничность ( [1]); триада, соответствующая «трем материалам» (сань цай [1]) и «трем пределам» (сань цзи), т.е. Небу, Земле и Человеку, — зна¬ние (чжи [2]), гуманность и мужество (юн [1]) или верность, благонадежность (синь [2]) и способность к практическому усвоению (си [1]); четверица, соответствующая четырем странам света и сезонам, — добросовестность (гун [6]), уважительная осторожность (цзин [4]), милостивость (хуй [4]) и должная справедливость или культурность (вэнь), действенность (син [3]), верность и благонадежность; пятерица, соответствующая пяти элементам, — должная справедливость, милосердие (цы [3]), дружественность (ю [3]), добросовестность и сыновняя почтительность (сяо [1], см. Сяо ти) или гуманность, должная справедливость, благопристойность, разумность (чжи [1]) и благонадежность. В своей нумерологической оформленности эти комплексы были охвачены понятием «три устоя и пять постоянств» (сань ган у чан), несущим идею онтологически и социально (по основным позициям: правитель — подданный, отец — сын, муж — жена, старший брат — младший брат, друг — товарищ и т. д.) структурированного объединения главных нравственных добродетелей или морали в целом.
В «Чжоу и» (гуа-гекс. № 53, «Да сянь чжуань») субъектом трансформации благодати в добродетель выступает благородный муж, который, «поддерживая достоинство (сянь [2]) и благодать, делает добрыми нравы (су [2])». В даосской антологии XI в. «Юнь цзи ци цянь» («Семь заглавий облачного хранилища») местом рождения божественной ипостаси Лао-цзы — небесного Старого правителя (Лао-цзюнь) назван «мир добра и терпения» (шань жэнь ши цзе).
В «Чжуан-цзы» (гл. 28) и «Ле-цзы» (гл. 7) фигурирует мифический персонаж с говорящей фамилией Добрый — Шань Цюань (в пер. Л.Д.Позднеевой: Умеющий Свернуться), олицетворяющий даосский принцип превосходства «обладания Путем-дао» даже над высшими ценностями обычных (су [2]) людей. Ему император Шунь уступал свой престол, а он в ответ заявил, что «установился (ли [9]) в центре вселенной/ пространства-времени (юй чжоу)», следует естественному ходу природы, свободно перемещается «между Небом и Землей», заботится о своем теле (шэнь [2]), удовлетворяет помыслы (и [3]) своего сердца и не нуждается в Поднебесной, после чего удалился в горы и пропал.
Его имя носит сакрализованная даосами огромная (ок. 5 тыс. м2 площадью и 1 км длиной) трехуровневая пещера Шань-Цюань-дун в горах Лоянь, расположенных в 25 км на юго-запад от г. Исин пров. Цзянсу, одно из «трех чудес» (сань ци) этого района. Даосы считают ее земным раем (дун тянь), обителью бессмертных (сянь [1], см. Сянь-сюэ). В ней производил алхимические опыты патриарх даосской школы шанцин (см. Шанцин-пай), ученый и врач Тао Хун-цзин, запечатлевший на ее сводах плохо сохранившиеся надписи. Позднее, в эпоху Тан в ней обитали даосские отшельники и посетившие ее «10 бессмертных» в 850 оставили мемориальный текст, также с трудом различимый. За пещерой были воздвигнуты Пагода (та) Небесной девы белой раковины (Бай-ло-тянь-нюй, или Бай-шуй-су-нюй — Чистая дева простой воды) и Скит яшмовой свежести (Би сянь ань), в котором якобы занималась подруга Лян Шань-бо, героиня легенд, фольклорных и литературных произведений Чжу Ин-тай. Скит разрушился, но стела (бэй [4]) с мемориальной надписью сохранилась.
Ежегодно в третьем или четвертом месяце проходит народное «празднество управляющего добром» (шань сы хуй), посвященное умилостивлению вошедшего в даосский пантеон небесного божества — «управляющего добром» (шань сы), имеющего свирепый вид, синее лицо, красные волосы и распоряжающегося эпидемиями.
Согласно даосской концепции «судьбоносности добрых достижений» (шань гун юань), посредством общего термина «юань [3]» («предпосылка, дхармическое основание, сопутствующая причина») связанной с буддийской теорией причинности, стремящийся стать бессмертным должен добиться 1200 добрых достижений (гун [3]), а рядовой человек — хотя бы 10. В целом религиозно-этической проблематике посвящен широкий круг даосских сочинений, обобщенно называемых «книгами о добре» (шань шу) или «книгами о побуждении к добру» (цюань шань шу).
В религиозном даосизме и буддизме высший статус добра в миру подчеркнут его половой принадлежностью в определении добродетельной паствы — «добрые мужчины и благонадежные женщины». В свою очередь адепты буддизма, ученые монахи именовались «добрыми в познании», или «хорошо знакомыми» (шань чжи ши), а также «друзьями добра» (шань ю, санскр. кальянамитра). Один из 10 эпитетов будды — «доброушедший» (шань ши, санскр. сугата) или «добропришедший» (шань лай, санскр. сва-гата), т. е. погрузившийся в нирвану (непань). Природа будды (фо син) считалась «недвойственной» (бу эр), превосходящей деление на добро и зло (шань э бу эр).
Мыслившийся состоящим из 52 ступеней процесс превращения бодхисаттвы в будду включал в себя четвертый этап (с 41 по 50 ступень), называвшийся «десятью землями» (ши ди, санскр. дашабхуми), предпоследняя из которых садхумати — «доброго ума» (шань хуй), или «добрых помыслов» (шань цзай и), предполагала состояние предельной мудрости и безграничной способности проповедовать буддизм. В целом ясное восприятие определялось как «доброе знание» (шань чжи, санскр. вибхавана), а благие качества — как «добрые корни» (шань гэнь, санскр. кушаламула), образующие «добрую карму» (шань е, см. ). Шестнадцатое и семнадцатое из «18 небес» (ши ба тянь, санскр. брахмалока) чувственного мира форм (сэ цзе, санскр. рупадхату) именовались «небом доброго видения» (шань цзянь тянь, санскр. сударшанас) и «небом доброго проявления» (шань сянь тянь, санскр. судриша).
Одним из переводов заглавия знаменитой «Вималакирти нирдеша сутры» стал «Канон добромыслящих юношей» («Шань сы тун цзы цзин»), а одна из «Агама сутр» («Ахань цзин») носит название «Шань шэн цзин», в котором применен термин «шань шэн», буквально означающий «доброе рождение» или «добрую жизнь», а также используемый для передачи имени героя данного текста, ученика Будды Шакьямуни в г. Раджаграха — Суд-жата (Ши-цзя-ло-юэ) и самого Учителя в его ранней инкарнации — Сусамб-хава.
Основанная в XV в. Цзонхавой тибетская школа желтошапочников (тиб. жа-сер) гелугпа, или гелданпа, в переводе с тибетского на китайский — «течение добрых правил» (шань-гуй-пай), или «течение доброго устава-винаи» (шань-люй-пай).
В г. Датун пров. Шаньси находится основанный в 713-741 и в 1961 признанный одним из важнейших памятников национальной культуры Храм Добрых превращений (Шань-хуа-сы), а в уезде Долон-Нур (Долунь-ноэр) Внутренней Монголии — основанный в 1731 крупнейший ламаистский Храм Добрых причин-хету (Шань-инь-сы).
Источники: Дай Чжэнь. Юань шань (Обращение к началу добра). Пекин, 1956; Древнекитайская философия. Т. 1, 2. М., 1972, 1973, указатель; Древнекитайская философия. Эпоха Хань. М., 1990, указатель; Cheng Chung-ying. Tai Chen’s Inquiry into Goodness. Honolulu, 1970.
Литература: Кобзев А.И. Философия китайского неоконфуцианства. М., 2002, указатель.
См. ст.: Ши шань.
Ст. опубл. под заглавием «Полезно-прекрасное добро и вредно-безобразное зло»: Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / Гл. ред. М.Л.Титаренко; Ин-т Дальнего Востока. — М.: Вост. лит., 2006 – . Т. 2. Мифология. Религия / ред. М.Л.Титаренко, Б.Л.Рифтин, А.И.Кобзев, А.Е.Лукьянов, Д.Г.Главева, С.М.Аникеева. — 2007. — 869 с. С.118-123.
Мистические иероглифы
В тату-салонах пользуются спросом японские знаки, которые обозначают мировоззрение, образ жизни, таинственность.
Такие как:
- Карма – согласно буддийской философии, она зависит от того, какие поступки совершал ее владелец, праведные или грешные.
- Вечность – по своему очертанию этот иероглиф очень схож со знаком «вода» в связи с тем, что японцы олицетворяли ее поток с течением времени.
- Вечное странствие – эта фраза состоит из четырех иероглифов, в которой знак вечности также основывается на символе воды. В самом низу надписи ставится красная каллиграфическая печать автора.
- Пустота – довольно богатый по смысловой нагрузке иероглиф, несмотря на первое впечатление от значения этого слова. Обозначает привязанность к иллюзорным вещам, которые не обладают настоящей ценностью.
Китайский алфавит
Алфавит любого народа имеет свои отличительные признаки:
- Алфавит представляет собой определенную последовательность и совокупность символов. Из них строятся слоги и слов.
- Количество букв ограничено, не может дополняться или уменьшаться.
Китайский набор иероглифов полностью исключает эти признаки. Букв в языке не предусмотрено. А ключи и пиктограммы могут обозначать не только букву, но и слово. Иногда они описывают целое предложение. А количество иероглифов и вовсе не имеет точного числа, так как постоянно меняется. И счет элементов идет на десятки тысяч.
Любой иероглиф, как известно, состоит из определенного количества элементов. Численность основных достигает нескольких тысяч, но есть те, которые используются намного чаще. Сам по себе элемент не несет никакой смысловой нагрузки. К базовым относят следующие:
- вертикальная линия;
- горизонтальная линия;
- направленная верх черта(восходящая);
- точка;
- крючок;
- ломаная черта.
Из таких простых элементов строятся красивые иероглифы китайского алфавита. Философы Китая всегда сравнивали письменные символы с жизнью. Так говорилось еще в философии Ци. Какие-то обновляются с годами, какие-то просто теряются, так как их значение уже не используется. С годами могут появляться и новые иероглифы. И так будет продолжаться еще много лет.
В Китае нет такого алфавита, как других странах. Все пишется иероглифами, даже новые иностранные слова. Но все же существует система так называемой романизации китайской письменности. Она называется «Пиньинь».
Пиньинь содержит 26 букв. И ни в одном языке из такого количества бук не получится получить 23 согласных и 24 гласных звука. Именно эта письменность часто применяется в смартфонах для более быстрого написания сообщений.
Большинство ученых придерживаются мнения, что китайского алфавита просто не существует. А пиньяинь – это просто вспомогательная альтернатива для упрощения письменного общения с применением гаджетов. Разработана она была сравнительно недавно – в конце 50-х годов прошлого века.
Иероглифы для тату
Татуировки в виде китайских надписей впервые получили свою популярность на Западе. Там считалось, что китайские знаки – это особый экзотический вид искусства. Для их нанесения чаще используется черный цвет. Но никто не видел, чтобы подобные тексты для тату выбирали китайцы. Фото татуировок с китайскими надписями чаще можно встретить в европейских салонах.
В Китае набирают популярность картинки на теле с английскими надписями. Фразы с использованием латинских букв часто исполняются с грубыми ошибками, что выглядит нелепо. Не всегда понятно, что эти тексты значат.
Мастера тату сообщают, что иероглифы популярны благодаря оригинальному исполнению, тонким линиям. Но прежде чем выбрать знак для тату, рекомендуется основательно изучить выбранные иероглифические комбинации, чтобы не получить смешную надпись на теле на всю жизнь. Источник перевода должен быть надежным и проверенным. Лучше переводить у профессионала, знающего тонкости языка. Стоит также убедиться есть ли у мастера опыт набивания на теле китайских иероглифов. В портфолио должны быть реальные фото.
Часто встречаются случаи, когда клиенты высказывают пожелания набить древние китайские иероглифы, которые означают определенное высказывание. А спустя время люди узнают, что ходят с красивой татуировкой, сообщающей окружающим просто набор несвязных слов на китайском языке. Чтобы этого избежать к выбору рисунков тату следует относиться ответственно и серьезно.
